Клип «Отавы Ё» на песню «Сумская» поставил абсолютный рекорд по просмотрам русского этно-видео: 20 млн просмотров клипа. Лидер группы Алексей Белкин рассказывает, как это случилось и почему.
- Микс
- Интервью
- Этно и world-music
Недавно питерская фолк-группа «Отава Ё» выпустила новый альбом «Любишь ли ты», и с триумфом (без преувеличения) провела его презентации в Москве и Санкт-Петербурге. Сейчас «Отава Ё» является чуть ли не главным экспортным продуктом российской музыки, исключая классическую. Алексей Белкин рассказывает, как они к этому шли.
— Сначала хочу поздравить с невероятным успехом клипа «Сумецкая», набравшим 20 млн просмотров. Это очень необычно для русской этно-музыки. Как такое вообще могло случиться? Это сыграла музыка, или сам клип хорош, или еще есть объяснения феномену?
— Если кратко, я думаю, что это совокупность. Удачная, с одной стороны простая, с другой стороны хорошо сделанная песня, и очень оригинальный видеоряд. Бузники (русская национальная драка в танцевальной версии) своей харизмой подпитали наш зачин. Мы играли эту песню на концертах и видели, что людям нравится, что-то есть всё-таки в быстрых минорных мелодиях. А когда появилась оригинальная идея для клипа, то всё вообще встало на свои места.
— У вас ведь вообще очень хорошая клиповая история. В ноябре клип «Как на горке, на горе» занял первое место в номинации «лучшее музыкальное видео» на кинофестивале Los Angeles Film Awards, до этого клип «Ой, Дуся, ой, Маруся» получил приз на Лондонском фестивале London International Film Festival BELIFF 2018 как лучшее музыкальное видео. И все клипы, как я понимаю, вы снимаете сами?
— Скажем так, первые два клипа мы вообще целиком снимали сами — от и до. Но, начиная с «Дворника», я стал привлекать профессионального оператора. С ним получалось быстрее и процент выработки был больше, меньше брака. Да и взгляд профессионального оператора тоже немало стоит.
Позже человек, который монтировал нам клипы, стал моим соавтором, речь идёт про Севу Алёхина. С ним мы стали вместе работать и придумывать клипы. Если в двух словах — я придумывая идею и суть клипа, концепцию, потом с Севой мы доводим клип до производственного процесса. За года пришлось вникнуть во все детали. Мне лично это оказалось крайне интересно, ну и получается. А как известно — самое лучшее делать то, что интересно и получается. Кроме всего прочего, все участники группы так или иначе, кто-то больше, кто-то меньше участвуют творчески в процессе. В результате получается такое очень штучное производство, которое вероятно было бы практически нереально организовать, привлекая просто профессионального режиссёра. То, что у нас получается — это очень наше. Может быть оно только нам и подходит и от того такой эффект.
— Кстати, ваши клипы ведь не такие кинематографичные, как у Литвиновой и Найшуллера, например. Мне они кажутся скорее трэвел-клипами, много видов красивой природы… Это сознательно сделано?
Как сказал Митя Храмцов из «Добраночи» про съёмку клипов: «ну, вам легко с русской музыкой — под сосну сел с гуслями и уже хорошо». Отчасти это так и есть.
Мы всегда шли от своей музыки. Но старались всё же не повторяться в идеях (что, кстати, самое сложное). Музыка у нас русская и виды русской глубинки очень хорошо подходят к нашим песням (ну или наоборот). Вокруг Петербурга оказалось так много интересных и очень кинематографичных мест, которые просто просились в кадр. Наши клипы — это такие слегка идеализированные мини-истории того, как могло бы быть в нашей русской глубинке (а может где-то так и есть).
Найшуллер и Литвинова — люди с профессиональным кинообразованием, поэтому они стремятся снимать кино в клипах и, вероятно, у них всё строится по-другому. Я же любитель-самоучка, поэтому снимаю без особых амбиций, просто каждый раз стараюсь реализовать определённую вдохновившую меня идею. Хотя, разумеется, амбиции у меня есть, но я их прячу как могу, в том числе от самого себя. Обычно я просто вдохновляюсь какой-то идеей и живу с ней, пока не реализую. Так было с каждым клипом. И каждый раз после клипа наступает опустошение и белый лист. Пока не появляется новая идея.
Наверное, всё-таки нельзя сказать, что это просто трэвел-клипы, но видам живой природы в наших клипах придаётся очень большое внимание.
Алексей Белкин
— Ну и чтобы покончить с видео — насколько это мощный промо-канал для продвижения «Отавы Ё»? Есть ли люди, которые приходят на концерты, посмотрев видео? Какая география зрителей из статистики Ютьюба?
— О, статистика ооочень интересная. Первое место по просмотрам, разумеется, Россия, примерно 50%. Потом идёт, внимание, Польша, потом Украина, потом США. То есть все наши главные политические «друзья». Когда мы начинали, то всерьёз не рассматривали это как действенный для себя рекламный инструмент. Скорее это было интересное время препровождения, ну и возможность высказаться. Однако выпустив клип «Про Ивана Groove», я вдруг обнаружил, что людям клип (как сейчас принято говорить) зашёл. Многие знакомые музыканты останавливали меня и радостно с удовольствием нас хвалили. На тот момент клип собрал рекордное для фолка в России количество просмотров — 100 или 200 тысяч. Но серьёзной рекламной помощи это тогда не дало.
Всё изменилось с «Сумецкой», которую стали смотреть не только любители фолка, но вообще все подряд. Мы попали в чарты, в тренды, и клип посмотрело очень много разных людей. Это был 2015 год, конец января. В конце февраля мы собрали битком московский клуб «Бруклин». Первый раз я увидел, как на нас стоит огромная очередь из людей, которых я впервые вижу (обычно на фолк ходят плюс/ минус одни и те же и ты уже можешь узнавать своих слушателей). Люди стали узнавать на улице, наш канал в ютьюбе стал полон отзывами типа «ни слова не понимаю по-русски, но очень понравилось», «славик бразерс» и так далее. Очень много позитивных, можно сказать, восторженных отзывов появилось. Мы стали ездить на гастроли не только по Европе (где чуть раньше разглядели Отаву Ё), но и по России. Так что да, для нас это в результате оказалось отличным рекламным каналом. Моё ощущение, что большая часть людей приходят к нам на концерты после просмотренных клипов.
— У «Отавы Ё» вообще чуть ли не самая большая гастрольная афиша за рубежом из российских, причем не только среди этно-музыкантов. Можно рассказать, как это получилось? Как европейские фестивали стали приглашать вас?
— Ну, тут всё просто. Если формально, то для начала я просто стал ездить как делегат на Womex — главную профильную ярмарку, посвящённую world music в Европе. С момента, как я туда поехал первый раз, тогда ещё с материалами Reelroadъ, у нас потихоньку пошли иностранные гастроли. Мы съездили с Reelroadъ в несколько стран с альбомом «Гуляю, гуляю», но потом всё как-то само собой свернулось, у организаторов интерес угас. Вероятно, мы были недостаточно оригинальны для европейских промоутеров.
Когда же я повёз «Отаву Ё» (году в 2009), то практически сразу пошёл интерес у разных промоутеров. Нас стали приглашать на гастроли. Но настоящий прорыв произошёл, только когда нам удалось сыграть showcase на Womex 2014, другими словами. просто выступить там. Каждый год музыканты со всех стран присылают свои заявки на выступление на Womex, в результате отбирают из 1000 групп 60, которым дают возможность сыграть перед главными организаторами гастролей за границей. Промоутеры, организаторы фолк-фестивалей, директора концертных площадок со всего мира едут туда, чтобы увидеть и услышать этих музыкантов, для того, чтобы потом пригласить их к себе выступить. Попасть в список выступающих на Womex практически нереально. Я знаю группы, которые по 10 лет подавали заявки и так и не попали.
Нам повезло и нас отобрали. В октябре 2014 года мы там сыграли, и о нас узнали если не все, то очень многие серьёзные люди из мира world music. А после этого ещё пришёл успех «Сумецкой». И нас стали приглашать всё больше и больше.
Но при этом я знаю достаточно много групп, так же сыгравших на Womex, и у которых по большому счёту толком ничего не изменилось. Вероятно, важно попадаешь ли ты в резонанс с публикой, насколько оригинален твой материал, подача, шоу. Всё очень важно. Так что формально можно советовать всем заинтересованным лицам отправляться на Womex, но надо, чтобы было что показать и материал должен быть действительно оригинальным, ну и, разумеется, качественным. Также надо отдавать себе отчёт в том, что такая поездка требует серьёзных капиталовложений — организаторы не платят ничего, так что все расходы надо оплачивать самим и при этом никаких гарантий, что будет успех. Именно благодаря Womex в своё время так «выстрелила» на Западе Инна Желанная и Farlanders, а Markscheider Kunst при этом совершенно без результата там выступили.
«Отава Ё»
— Очень интересно. Помнится же, был период, когда Reelroadъ и Отава Ё существовали одновременно. Акцент на Отаву случился потому, что к ней больше интереса проявили европейцы? Или в России тоже спрос на Отаву оказался выше?
— Да, мы несколько лет существовали параллельно. Отава играла на улице и была необязательным проектом — есть время идём и играем, нет, занимаемся своими делами. Но постепенно Отава Ё реально выросла в полноценную боевую единицу. Мы стали достаточно фанатично служить нашему делу. Регулярно репетировали, придумывали, можно сказать, создавали своё лицо. Писали альбомы без оглядки, нужно ли это кому-то или нет. Я помню рецензию на «Жили-были», суть её сводилось к такому: «ну, да, играют ничего, хорошо, но кому это вообще может быть нужно?» Меня это сильно удивляло. Как кому? Да всем! Такой максимализм был.
Что касается спроса, то в России мы обеими группами играли только в Петербурге и Москве и всегда это были либо фестивали, либо небольшие клубы. Спроса в России не было, можно сказать. Я честно старался продвигать Reelroadъ везде, где только можно, но это оказалось очень трудным. Плюс наложились перестановки в составе и некоторая стагнация в самом коллективе. Вероятно люди просто устали биться в закрытые двери и творческий запал постепенно угас. Последнее что нам удалось сделать с Reelroadъ, — записать песню «На море орёл», и снять на неё малобюджетный клип. Параллельно с этим «Отава Ё» расцветала буйными цветами. У нас шли дела в гору, мы с упоением репетировали и играли концерты. Публичных концертов у нас было не так много, но сильно выручали корпоративы, куда нас звали охотно и довольно-таки часто. Вероятно отсюда и пошла молва, что «Отава Ё» — это коммерческий проект, сделанный для зарабатывания денег. Но это, разумеется, неправда. Мы просто делали то, что нам нравилось, и так случилось, что это пришлось кстати на рынке частных мероприятий. Когда же корпоративы практически пропали, то очень кстати люди стали смотреть активно наши клипы и ходить на кассовые концерты. В общем всё как-то очень логично перетекало одно в другое. Мы же просто занимались ровно тем же, чем занимались всегда — играли музыку, которая нам самим нравилась и изобретали собственный велосипед.
— И изобрели. Вернемся к тем самым «быстрым минорным мелодиям». Минор в России любят, с ним все понятно. Но как вы смогли откопать столько веселых народных песен и подать их так выигрышно? У нас ведь было все странно: или мрачноватые Старостин и Желанная, или разлюли малина в сельском ДК. И вдруг появилась веселая группа с красивой музыкой. Так и было задумано?
— Мы с самого начала для себя определили свой путь — народная музыка народу. Сначала мы брали ну совсем известные песни, не гнушались даже шлягерами. Но выяснилось, что если, например, песню «Кадриль» или «Жил-был у бабушки серенький козлик» или «Яблочко» играть не просто как всем известную песню, просто паразитируя исключительно только на её узнаваемости, а делать из неё что-то новое — хорошую, нетривиальную аранжировку, то результат получается отличный. Песня получает новую жизнь. То есть с одной стороны — все эту песню знают и это уже бонус и аванс нам как исполнителям, а с другой стороны, мы реально очень сильно заморачиваемся, чтобы песня звучала оригинально, по-новому, а главное без костылей узнаваемости, только на силе, заложенной в ней. Наигравшись известных песен, мы стали копать глубже и нашли песни менее известные, а порой и совсем неизвестные. Как группа, мы научились тонко чувствовать что с песней можно делать, а чего не стоит, во всяком случае для нас этот путь оказался верным. Мы никогда не увлекались медитативными однообразными аранжировками, старались постоянно что-нибудь придумывать.
Также, вероятно из-за того, что мы сначала больше играли в Европе, мы старались делать аранжировки такими, чтобы человек, ни слова не понимающий по-русски, понимал всё. что происходит, и не скучал. Ведь на наши концерты за границей ходят исключительно местные жители, эмигранты про нас ничего не знают. Так что слова песен никто не понимает, только невербальный посыл.
Кроме того, наигравшись в своё время инструментальной европейской музыки, мы некоторые принципы построения этой музыки привнесли и в свои песни. Выигрыши, бриджи, подголоски. Всё это часть нашего инструментария. Нам до сих пор нравится играть инструментальную музыку, просто теперь акцент перешёл на русские инструменты, но принцип остался тот же.
Мне не очень понятно стремление многих российских музыкантов усложнять русские песни, стараться вытащить из них то, чего там и в помине нет. На мой вкус, все эти попытки скрестить русские песни с джазом или арт-роком в большинстве своём несостоятельны, с очень редкими исключениями. Всё дело в том, что это нельзя делать формально. Всё равно к каждой песне надо искать свой уникальный подход, который по сути уже заложен в этой песне, это надо понять, а лучше почувствовать. А загонять народную песню в прокрустово ложе своих музыкальных амбиций и пристрастий — это ошибка. Для этого есть другие жанры авторских песен.
Фольклор, если быть честным, это достаточно простая музыка. Не примитивная, а именно простая, простая для восприятия. Да, она может быть виртуозной, но всё же она простая. И любой, кто пытается сделать её искусственно сложной для восприятия — совершает ошибку и идёт по неверному пути. Я помню, как мы работали над песней «Любишь ли ты». Там неквадратный размер, нетривиальный распев, непростой для современного уха текст. Это сложная песня. Мы только разучивали её месяца два, а потом ещё месяца три делали и переделывали аранжировку. Но в результате получилась чуть ли не главная песня на всём нашем новом альбоме. И при этом это не боевик, типа «Сумецкой», это лирика, практически философия.
Что же касаемо «клюквы», то мне непонятно, как до сих пор это может существовать. Мы недавно с Димой Шихардиным попали на финал конкурса выпускников институтов культуры, фольклорного отделения. И вот там меня убила формулировка номинации — «народная песня, стилизация». Стилизация?! Что это, зачем? Вот эти педагоги, которые учат этих детей, ну они же знают о существовании корневого фольклора, они же знают разницу, знакомы с архивами, почему же тогда их выпускники занимаются этим? Как это может существовать сегодня? Для чего? Я нигде больше такого не видел. Только в странах соцлагеря.
«Отава Ё»
— Пример «Отавы Ё» и «Сумецкой» показывает, что в интернете сейчас может взлететь даже русский фолк, не говоря о рэпе. Но почему так мало фолк-групп снимают клипы? Почему фолкеры записывают альбомы, но ленятся выложить их в Айтюнс и Яндекс-музыку? Что происходит сейчас с русской фолк-сценой?
— Мне кажется что противопоставление фолка и рэпа не совсем корректное и равнозначное. В России сейчас феномен рэпа не столько в музыке, сколько в том, что рэп сейчас в основном транслирует главные соблазны молодёжи — секс, наркотики, непристойное поведение, «красивая богатая жизнь». На это всегда был и будет спрос. Рэп, судя по всему, самая незатратная и простая музыкальная форма донесения этих «ценностей» до слушателей. Всё можно сделать на коленке дома. Исключения есть, но они скорее подтверждают правило.
Так что русский фолк сам по себе, конечно же, никуда не взлетит, равно как и любой другой известный нам сейчас жанр. Могут взлететь отдельные персоналии. Почему взлетела Монеточка, Гречка — я не понимаю. Но за ними не последовали другие такие же, значит дело в какой-то их конкретной уникальности, попадании в резонанс с публикой.
Почему фолк-группы не снимают клипы? Ну, во-первых, на это нужны деньги. Хоть какие-то, это раз. Во-вторых, нужны хорошие идеи и если идей своих нет, то надо нанимать людей которые смогут их придумать и реализовать, а это снова деньги. Практически все русские фолк-клипы (да и иностранные тоже), которые были сделаны и выложены в интернет, практически не получили никакого резонанса. По какой причине? Ну если быть честным, то недостаточно талантливо, недостаточно оригинально. Сам жанр музыки здесь не является определяющим. Клипы это отдельная независимая самодостаточная субстанция. Вообще отдельное произведение искусства, существующее по своим законам. Тому пример — группа OK GO. Их клипы — собирают миллионы просмотров, хотя музыка на мой вкус там вообще никакая. Но сами клипы — произведения искусства и без грамма пошлости или скабрезности. Так что жанр музыки для клипов не имеет значения.
Фолкеры, конечно, могут выложить свой альбом в Айтюнс или яндекс-музыку, и многие из них это делают. Но, к сожалению, про них никто ничего не знает, и их не покупают и особо не слушают. Некому слушать. Просто в нашей стране, если быть честным, фолк-групп, заслуживающих внимания, действующих и регулярно что-то делающих, можно сосчитать на пальцах одной, ну максимум двух рук. В данный момент русской фолк-сцены, по большому счёту, просто нет. Точнее она есть, но про неё никто и ничего не знает.
Равно как и нет шоу-бизнеса, связанного с фолк-музыкой, точнее, шоу-бизнес фолк-музыку не воспринимает всерьёз по той простой причине, что фолк-музыка у нас до сих пор является андеграундом и не очень понятно как и кому это продавать. Один известный московский издатель мне так и говорил: «Ну это же всё сектантские дела». С чего он это взял?
И честно говоря, что делать, я не знаю. Мне лично очень нравится группа «Партизан FM», но я знаю что парни уже несколько лет бьются как рыба об лёд, и по большому счёту у них в плане промо ничего не получается. На концерты публика ходит вяло, альбом особо не покупают. Где взять взрослым профессиональным музыкантам мотивацию продолжать заниматься своим делом, которое не может тебя прокормить? А если твоё дело не может прокормить, то в какой-то момент ты просто вынужден переключиться на что-то другое и, как результат, забросить это дело. Что и произошло со многими талантливыми музыкантами.
Но музыка вообще бизнес такой достаточно сомнительный, особенно в нашей стране.
— Зачем вы поехали на «Нашествие», да еще на сцену «Наше 2.0»? Это не считается зашкваром или попросту пустым делом? Что вынесли от выступления на самом большом фестивале в стране?
— Во-первых, мы играли полноценный сет в хэдлайнерском блоке, примерно в 19.00, во-вторых, они нам оплатили приезд и заплатили гонорар. Бесплатно бы мы не поехали. В третьих, к нам очень хорошо там отнеслись и комфортно разместили. Так что не ехать причин не было.
Что вынесли… Ну, скажем так, размах большой, хотя я ожидал чего-то больше похожего на европейские фестивали с огромной крутой фестивальной инфраструктурой, как на Lowlands или Paaspop.
Было сложно по подключению, ввиду того, что мы выходили за рамки традиционных составов — гитары, баса и барабанов. Наш лайн-чек затянулся, и они были крайне удивлены, что мы не уложились в 10 минут… А так всё было отлично, публики было много, звук вполне приличный.
— Какую роль в «Отава Ё» играет известный музыкант Алексей Румянцев («Иван Купала»)?
— Он концертный директор, занимается организацией концертов по России. Менеджер. В творческом процессе он не принимает участие. Сам сказал, что не хочет встревать. И мы так этого и придерживаемся. Помогал с оформлением сборника и нового альбома. Он сильно облегчил мне жизнь в плане того, что снял с меня много административных функций, которые занимали уж больно много времени. Хотя с выходом группы на новый уровень появились другие.
— Когда и где «Отаву Ё» в ближайшее время можно будет услышать и увидеть?
— Со 2-го по 7-е января 2019 года — в Ростове-на-Дону спектакль «Жар-птица» с нашим участием, 8 января играем в Москве в клубе «16 тонн». 13 января выступим в родном Санкт-Петербурге в клубе «Опера», а 18 января — в Екатеринбурге, концертный зал «Урал».
Гуру КЕН
